Семен Иванович Антонов - будущий Старец Силуан, родился в Тамбовской губернии в селе Шовском в крестьянской семье в 1866 г.

О родителях своих он всегда говорил с особым благоговением, а об отце часто любил повторять: "...Хотел бы я иметь такого старца, он никогда не раздражался, всегда был кроткий и ровный. Когда случится в доме беда, он остается покоен. После пожара ему говорили: "Ты, Иван Петрович, погорел", а он отвечает: "Бог даст, поправлюсь". Однажды мы шли мимо нашего поля, и я сказал ему: "Смотри, у нас воруют снопы", а он: "Э, сынок, Господь нам уродил хлеба, нам хватит, а кто ворует, - стало быть, у него нужда есть". Иван Петрович принимал в доме странников, и вот однажды, не ведая того, пригласил к столу книгоношу, вложившего в сердце сына своими дерзкими словами сомнение в вере. На собственном опыте будущий великий старец пережил болезнь, характерную на исходе столетия. Исцеление от нее было чудесным: в 19 лет юноше после рассказа паломницы о молитве на могиле подвижника Иоанна Сезеновского предстает удивительное и простое доказательство бытия Божия: "Если есть святой человек, значит, Бог с нами, и незачем мне ходить о всей земле искать Его". И в ответ на эту светлую решимость Господь тотчас наделил его великим даром сердечной молитвы, о которой он с благодарением будет помнить всю жизнь. Тогда же появилось у него и внутреннее влечение к монашеству.

Но Богу угодно было попустить Семену еще одно искушение: изведать те общие грехи человеческие, которые в XX в. чуть ли не считаются нормой: блуд, пьянство, кровавые драки. И хотя это был краткий момент в молодой жизни, но он заставил почувствовать онтологический ужас греха, прежде всего греха блудного, и сказать о том людям. А само падение послужило к проявлению особой милости Матери Божией: в тонком сне он увидел, что змея через рот соскользнула внутрь его. Семен ощутил сильное омерзение и проснулся, и в это время услышал слова: "Ты проглотил змею во сне, и тебе противно, так Мне нехорошо смотреть, что ты делаешь". По несомненному убеждению старца - то был голос Самой Матери Божией. Чувство глубокого стыда и покаяния охватило душу юноши, и он решает уйти в монастырь.

Но еще суждено увидеть жизнь большого города, вступить в общение с разными людьми в разных обстоятельствах - он был призван на военную службу в Петербург. Не сторонясь людей, Семен, однако ж, "умом был на Афоне и на Страшном Суде". Впоследствии старец говорил, что тот не рассеивается и не теряет мира в людской сутолоке, и даже в искушающих обстоятельствах, кто "не перестает любить народ и не переставал за него молиться: "Господи, даруй мир Твой людям Твоим". Таким молитвенником был св. прав. Иоанн Кронштадтский, к которому едет по окончании службы Семен за благословением подвизаться на Афоне. Им движет вековая любовь русского народа к Уделу Божией Матери, стремление молиться за народ Божий на Святой Горе.

По молитвам праведника Семену после краткого отпуска домой, где он получает родительское согласие и завет односельчан хранить их в молитвенной памяти, удается добраться до Афона. В 1892 г. он становится послушником русского Пантелеимонова монастыря и смиренно подчиняется тысячелетней традиции: проходит различные трудовые послушания, участвует в долгих молитвенных бдениях в храме, часто исповедуется и причащается.

В самом начале молитвенного подвига он пережил такого рода искушения, о которых можно прочесть в древних патериках и наблюдать их массовый характер в наши дни: искушение подмены, прельщение чудесными явлениями, дающими ложную духовность. Однажды ночью келия брата Симеона наполнилась страшным светом, пронизавшим даже тело его, так что он увидел свои внутренности. Помысел нашептывал ему: "Прими - это благодать", душа смутилась, и дух покаяния отступил от нее. Потом старец сокрушенно скажет, что "всю жизнь надо плакати о грехах своих - таков путь Господень", - и это есть подлинная православная духовность, в отличие от всех других "возводящих на небо" учений, питающих гордость человеческую.

Об истинности этого пути свидетельствует и особая злоба, с которой обрушивались на подвижника силы ада, после того как он не принял смущающий его помысел и не прельстился чудом. Мучительность демонических нападений возрастала и повергла в страшное состояние богооставленности, томления и тоски. В тот же день, когда ему довелось пережить страшные муки, в церкви св. пророка Илии во время вечерни он увидел живого Христа, и это предопределило дальнейшую жизнь преподобного. Старец постоянно вспоминал явление Господа и писал о том чувстве, которое поселилось в его душе: "Господь нас так много любит, что мы сами не можем так любить.." "И если бы люди Духом Святым познали, каков наш Господь, то все бы изменилось: богатые презрели бы свои богатства, ученые - свои науки, а правители - свою славу и власть, и все бы смирились, и жили бы в земном мире и любви, и на земле была бы великая радость".

Но душа старца скорбела от того, что происходило в России и во всем мире, погибельное состояние которого ему открывалось в молитве его за "всего Адама", которую он со слезами возносил ко Господу каждую ночь десятки лет. Великое сострадание к мучающим себя людям, которые "ищут своей свободы", исторгала из многоболезного сердца молитвенный призыв: "О, народы всей земли, на коленях припадаю пред вами и умоляю со слезами: придите ко Христу...". Один Господь знает, сколько было спасено этой молитвой старца людей, а может быть, и народов. Миру был дан новый пример и новое свидетельство о безмерности любви Божией, чтобы воспрянули парализованные отчаянием. Он писал, движимый Святым Духом: "Многие... от стыда не идут на покаяние. Но они забывают, что все грехи их перед Богом, что капля моря. О, братья мои, вся земля, покайтесь, покамест есть время. Бог милостиво ищет нашего покаяния". Молитвенные излияния старца, закрепленные письменно, стали известны только после его кончины. При жизни, как опытный аскет, он не выявлялся. Но особую благодать, от него исходящую, чувствовали все, от простых рабочих до иерархов. Из записанных с ним бесед для наших дней особенно важно то, что старец говорил о научном - головном - и опытном, сердечном знании: он ставил молитвенное постижение мира и человека выше всякого научного, но провидел, что в наступившее время многие ученые люди будут монахами в миру и в этом особый промысл Божий. Имевшие с ним общение не всегда сразу убеждались в прозорливости старца, но душа их спустя какое-то время приобретала новый духовный опыт, новое состояние.

Афонское монашество в своем трезвом недоверии к человеку держится правила: "Никого прежде конца не ублажай". Уже после кончины старца отцы афонские говорили: "Теперь видим, что старец Силуан достиг меры Святых Отцов... Кончина его в этом убедила". Незадолго до смерти в ответ на вопрос: "Старец, Вы хотите умереть?" он сказал: "Я еще не смирился", но все его поведение в монастырской больнице было исполнено сокровенного смирения и тишины.

После отшествия старца в Пантелеимонов монастырь стали приходить письма, свидетельствующие о небесном предстательстве его за обращавшихся к нему с молитвой, а после выхода книги схиархимандрита Софрония "Старец Силуан. Жизнь и поучения" был поставлен вопрос о канонизации, которая состоялась в 1978 г. (+ 1938 г. - а.в.) в Константинопольском патриархате. Он был, как поется в Акафисте, "Земли Российския благодатное рождение и ветвь масличная от корене земли Российския".