Митрополит Серафим (Жоанта), которому ныне 48 лет, с 1994 г. является архиепископом епархии Румынского Патриархата в Германии и временным управляющим епархии того же Патриархата во Франции. Имеет степень доктора богословия, учился в Православном Богословском Институте в Сибиу (Румыния), затем в Православном Богословском Институте Св. Сергия в Париже, в котором преподавал в течение 3 лет, после чего в 1989 г. вернулся в Сибиу, где через год был хиротонисан во викарного епископа Трансильванской митрополии. Ниже приводятся отрывки из доклада, прочитанного Митрополитом Серафимом 1 ноября 1996 года в Сен-Лоран-сюр-Севр (Вандея, Франция) на 9-ом Западно-Европейском православном конгрессе.


(...) По-видимому, все уже давно привыкли к тому, что ХХ век, и это касается всей нашей планеты, стал эпохой, для которой характерен совершенно новый способ передачи информации. Я не берусь утверждать, что этот век более жестокий, более варварский, более античеловечный, чем века, ему предшествующие. Хочу только сказать, что в наше время события "выявляются". Еще совсем недавно в некоторых странах можно было жить в нескольких километрах от лагеря смерти и чистосердечно об этом не догадываться. Сейчас вести о злодеяниях распространяются быстро. Вот какой вопрос встает перед христианским разумением: кто же раскрывает грех, Бог или сатана? Кроме этого, не являются ли наши знания о нашем собственном грехе весьма поверхностными? Все ли мы знаем о зле? (...)

Ад - это плен, а человеческое существование сегодня - это состояние существа, плененного "культурой греха", по выражению архимандрита Софрония. Как поступать с "основами христианской жизни", когда вся цивилизация построена на основах, диаметрально противоположных?

(...)

Стойкость в испытаниях - также значимое звено христианской жизни, особенно важное как проявление первозданной свободы. Смерть и страдания сегодня также не преодолены, как и во все времена. Сам Христос со всеми святыми, вслед за пророком Иовом, учит, что испытания, если только человек способен принять их свободно, - это путь приобщения святости. Где же свобода, скажете Вы, если испытание стоит перед нами неотвратимо. Так вот, свобода - в принятии, в нашем "да", в нашем согласии нести Крест, в нашей вере, что этот Крест протянут нам Христом, который через него желает приобщить нас своей неизреченной любви. Конечно, у нас есть выбор между бунтом и согласием. Но не в этом состоит истинная свобода, это, как учат св. Отцы, - свобода падшая. Истинная свобода не в выборе. Она в том, чтобы со смиренным сердцем мученика принять непостижимый промысел Божий со словами: "Да будет воля Твоя!"

Истинный христианин принимает от Господа страдание как честь и милость, такова антиномия Креста. Апостол Павел говорит: "Вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него" (Флп 1,29).

"Страдать за Христа" - значит иметь особое благословение и даже печать избранности: тот кто страдает, силой обстоятельств поставлен в непрерывное сношение с Иисусом Христом, он введен в сферу его божественной любви, он становится богоносцем-теофором" (архим. Софроний).

Испытание имеет много общего с аскезой. В одном и другом случае христианин переживает парадокс Креста. Он порывает с тем, в чем гнездится упадок и смерть мира, со всеми страстями, сеющими вокруг нас боль и страдания. Он порывает с адом отлучения от Бога. И в то же время с верой, ниспосланной Духом, обретшей новую силу, присоединяется ко Христу и его Церкви, где вновь свидетельствует это единение.


ПРАВАСЛАЎУНАЯ СЛУЖБА НАВІН (ОРТОПРЕСС)
(МАСКОУЎСКI ПАТРЫЯРХАТ БЕЛАРУСКI ЭКЗАРХАТ)

ВЫПУСК № 11 1999 г.

Благодарю Бога за возможность посетить этот прекрасный уголок христианской земли и встретиться с этой замечательной общиной и участниками этой встречи. За пять минут мне трудно сказать что-то новое о самом старце Силуане в заключение такой значительной конференции, которая собрала крупных исследователей традиционной православной духовности, а также практикующих духовных людей из многих стран.

Поэтому я скажу только несколько слов о том, как можно сейчас изнутри России, изнутри современной русской духовной жизни воспринимать такое выдающиеся духовное явление как старец Силуан и его наследие.

Да, с одной стороны, старец Силуан предельно традиционен. Его монашество не просто индивидуальное, но и личностное, экзистенциальное. Оно светлое, доброе и милосердное. В нем есть соль и сила, дух и свет, который светит многим. Он жалеет страждущее творение, как и всех людей. Его печаль о людях светла и в этом главная черта его подражания Христу. Отсюда и его внутренний образ Христа - печальный, крестный, кенотический, но не мрачный, а спасительный и радостный.

Но с другой стороны, старец Силуан - фигура переходного периода. Церковь в его время была вынуждена расстаться с полуторатысячелетним константиновским периодом своей истории, вступая в послеконстантиновскую эпоху, как любил ее называть о. Александр Шмеман. Старец Силуан завершает классическую эпоху нового старчества, начатую святыми Паисием Величковским, Серафимом Саровским и оптинскими старцами. После него старчество продолжается, но или на уровне учеников, которые не выше учителя своего, или уже в существенно иной форме.

Это заставляет нас перенестись в Россию, ибо там эти вещи видны более ярко и отчетливо. В Москве в начале XX в. прославился о. Алексей Мечев, тот самый, который был учеником св. Иоанна Кронштадтского и к которому посылали москвичей оптинские старцы, говоря им: Зачем вам ездить в Оптину, ведь у вас есть о. Алексей Мечев . Это тот старец, который благословлял на служение в Европе высылавшегося советской властью Н.А. Бердяева, сказав при этом ему: Ваш голос должен услышать Запад . Он умер в 1923 г., его отпевал свт. Тихон, патриарх Московский. Но он успел оставить после себя церковную общину, построенную по принципу духовной семьи, вручив ее своему сыну, о. Сергию Мечеву, продолжившему его дело в новых условиях и погибшему в советской тюрьме в 1941 г., когда советская власть расстреливала всех осужденных по 58-й (политической) статье во время наступления немцев.

Сейчас в Москве прямую духовную преемственность сохраняют только две группы людей (если иметь в виду не только преемственность иерархии, но учитывать значение преемственности всей церковной жизни, включающей и общину мирян). Обе группы людей, ничего не потерявших в течение XX в. и не прятавшихся от самих себя в страшные годы гонений, являются именно общинами, члены которых живут как родные братья и сестры, как самые близкие люди, часто не будучи монахами и родственниками по плоти. Это - община Мечевых и община архимандрита Сергия (Савельева). Они до сих пор живут по сути так, как жили в 20-х годах. Они помогают друг другу, вместе молятся, причащаются, совершают трапезы любви (агапы) после Евхаристии, продолжают совершать таинство братотворения. Они служат Богу, людям и, главное, церкви, возрастая в любви и причастности Богу и ближним.

Это - новая аскетика, новое иночество, не тождественное монашеству. Это - аскетика послеконстантиновской эпохи церковной истории.

Обстоятельства российской жизни того времени требовали от духовных семей-общин в первую очередь внутреннего служения церкви, ибо они сами ощущали свою личную ответственность за все в ней, не перенося эту ответственность только на иерархию или на кого-либо другого. Вне советской России новая аскетика также ярко проявила себя, прежде всего в жизни, служении и смерти знаменитой матери Марии (Скобцовой), канонизация которой уже давно стала осознанной потребностью всего христианского мира, т.е. не только православных Вселенского и Российского патриархатов, но и многих других членов Православной, Католической и даже ряда протестантских церквей. Ее служение было обращено как бы вовне - ко всем страдающим и обремененным тяжестью обстоятельств их жизни. Это - служение Церкви миру, то же новое иночество, которое, возрождая многое забытое в традиции христианского монашества, также открывает новую страницу в истории христианской аскезы. Об этом писал Н. Бердяев, это осознано уже многими в церкви.

В этом контексте очень важно и прославлять подвиг и духовно-богословский опыт старца Силуана, и избегать его нетрезвенной романтизации. Надо понимать, что мы живем уже в другую историческую церковную эпоху. И хотя старая будет жить еще очень долго, но она все более и более маргинализируется. Монастырь в миру, о котором пророчески писали Достоевский, о. Валентин Свенцицкий, архиеп. Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) и другие, - это знамение нового времени. Можно по-разному его понимать и называть. Отцы Алексей и Сергий Мечевы вообще предлагали не упоминать в этом контексте слово монастырь, но суть от этого не меняется. Мы не случайно все чаще по-новому видим и ощущаем всю церковную жизнь, все чаще слышим о двух главных церковных таинствах, которые ищут своего полного единства, - о таинстве алтаря и таинстве брата. Это очень ново, и очень традиционно. Тот, кто не слышит и не видит в этом ничего нового, тот не различает времена, сроки и духи (2).

Старец Силуан, как и последние оптинские старцы, или даже еще о. Алексей Мечев - врата в новую духовную эпоху, эпоху, где все, что противоречит принципу Любви и Свободы, обличает себя как не подлинное. Если раньше люди доказывали свое правоверие изрекая Символ веры и догматические формулы Вселенских соборов, то ныне этого недостаточно. Сейчас на первом месте - исполнение закона Любви и Свободы, ибо можно быть православным, но не христианином, не зная Бога, Который есть Любовь, Свобода и Свет, однако нельзя, живя по закону Любви и Свободы, не иметь отношения к Богу. Это нам показал опыт XX века, совершенно новый и совершенно традиционный - и в церковном, и в мирском смысле.

Мы не могли бы войти в этот опыт, если бы перед нашими глазами не стояли такие святые его носители, как мать Мария, о. Алексей и Сергий Мечевы, о. Сергий (Савельев) и им подобные дерзновенные мученики и исповедники Христовы в новых условиях, но и также святые начала XX в., такие, как старец Силуан.

Это очень хорошо видно изнутри российской церковной жизни, но можно надеяться, что и вне ее происходили и происходят подобные же процессы, которые делают всех христиан все ближе и ближе друг к другу. Новый путь к христианскому единству - это путь Любви и Свободы, путь новой аскетики, путь нового иночества и монастыря в миру - по слову Господа Иисуса Христа: Отче Святой, не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла .

Спасибо.

1) Конференция была посвящена 60-летию со дня смерти старца Силуана ( 24 сентября 1938 г.). На конференции прозвучали доклады Фери фон Лилиенфельд, Оливье Клемана, Антония Тахиаоса, еп. Диоклийского Каллиста (Уэра), митр. Пергамского Иоанна (Зизиуласа). Публикуемое сообщение завершало круглый стол, оканчивающий конференцию.

2) Интересно, что и сам старец Силуан остро чувствовал переходность своего времени и своего опыта: Мы теперь последние монахи, - говорил он, а слова своего духовного друга о. Стратоника о том, что, придет время, когда монахи будут спасаться в мирской одежде , старец особо отметил в своих записях (см. Старец Силуан , М.,-Минск, 1991 г., сс. 411, 426). - Прим.ред.

ОТ РЕДАКЦИИ ЭЛЕКТРОННОГО БЮЛЛЕТЕНЯ: Текст доклада о. Георгия Кочеткова "Наследие старца Силуана в контексте современной церковной жизни" был включен в состав 20-го выпуска нашего многоязычного издания "SAINT SILOUAN AND FATHER SOPHRONY: NEWS IN THE INTERNET". На эту публикацию поступил отзыв нашего читателя Г. Беневича из Санкт-Петербурга, который помещен ниже. Приглашаем читателей к обсуждению различных вопросов, связанных с преподобным Силуаном Афонским и архимандритом Софронием. Комментарии или отзывы будут приниматься к публикации, если они достаточно аргументированы и не содержат оскорбительных выпадов в адрес оппонентов. В противном случае присылаемые замечания будут оставляться без внимания.

Доклад о. Георгия (Кочеткова) о старце Силуане , в котором много сказано и о м. Марии, вызвал у меня следующие соображения.

О. Георгий говорит, что опыт преп. Силуана и м. Марии, чье христианство было "светлое" и "человеколюбивое", учит тому, что в современной мире не так важно, к какому исповеданию мы принадлежим, сколько, есть ли в нас дух любви или нет.

Помимо неважности строгой догматической позиции по сравнению с "духом любви", о. Георгий ставит под сомнение традиционную аскетическую, монашескую, традицию (альтернативой которой он выставляет общинную жизнь).

Чему же на самомо деле учит опыт преп. Силуана и м. Марии (при всем различии их путей). Да, в конечном счете, то общее, что мы у них находим - это горячая любовь к Богу и жалость о всем творении (молитва за мир преп. Силуана) и жалостливая сострадательная, вплоть до самопожертвования любовь к ближним м. Марии. Hо ведь тот и другой прошли на пути к такой любви "огненное покаяние", и тот и другой, хотя и по-разному совершили свой "исход из мира". И в 1939 г. м. Мария писала, что одной (и первой) составляющей христианской жизни является "подражание Христу", которое подразумевает полное отречение от мира, родных, земной, человеческой любви, одним словом, выход из порядка "природы" (статья "О подражании Богоматери). У о. Георгия, это все, как будто, куда-то пропало.

Что касается "жалости", то та же м. Мария подвергла этот феномен всестороннему анализу (в своей прозе 20-х годов и в стихах) и показала, что именно жалость к людям, не прошедшая через покаяние, через Крест, является тем путем, которым в мир проникает зло. Зло идет путем добра (неполного и неистинного).

О. Георгий, мне кажется, тем, что он не видит (или не говорит), что крайнему человеколюбию святых ХХ века предшествовал этап крайнего отречения от мира, делает христианство более "легким", "доступным массам". Hа самом деле, именно догматическая строгость православия и та самая святоотеческая традиция, которая выработана в "константинов период", позволяют не впасть в "христианский гуманизм", слабость которого отмечала, кстати, и м. Мария.

Ответом на вызов, брошенный христианству с позиций защиты "живой жизни" (Розанов) и тех, кто хотел бы ее "подморозить" (Леонтьев) является для м. Марии не некое смешение христианства с миром, приспособление к нему в духе христианского гуманизма, но соединение двух предельных вещей - любви к Богу (выражающейся в предельном отречении от мира и самоотречении) и любви к человеку, вплоть до положения за него своей жизни.

Hикакого экуменизма "любящих Бога и ближних" поверх церковных границ, на сколько мне известно, она не предлагала (не говоря уже о преп. Силуане).

Hапомню, что м. Мария писала об экуменизме, тогда, когда еще даже такие люди, как о. Георгий Флоровский были его сторонниками: "как ни относится к экуменическому движению, сейчас очевидно, что не ему быть носителем христианского идеала (...) не тот у него голос, не тот пафос, не те крылья, которые для этого требуются" (т. 2, С. 320 парижского издания).

Худшее, что сегодня можно сделать для наследия преп. Силуана и м. Марии, я полагаю, это пристегнуть его к "розовому", либеральному христианству. Да, они в конечном счете пришли ко "всеобъемлющей" любви, но какой ценой? Об этом нельзя забывать.

Жалость к другим, в которой есть элемент саможаления - это путь дьявола. В том-то и проблема, что и преп. Силуан, и м. Мария, любили других больше себя, а это невозможно без Креста и Православия.

Е. Н. Одно из Ваших служений - написание житийных, исторических книг. Не могли бы Вы рассказать об этом подробнее.

В. Е. В свое время я писала много. Сейчас, пожалуй, меньше. К этому делу я отношусь с должным пониманием. Для меня было радостью, что мои книжки "Жизнь во славу Божию" (о старце Варнаве) и затем "Гефсиманский скит", написанные в связи с предстоящей канонизацией преподобного Варнавы, успел прочесть незадолго до своей кончины чтимый мною подвижник благочестия архимандрит Софроний (Сахаров). Его я считаю серьезным учителем, т. е. носителем благодатной и истинной православной традиции, свидетелем во Христе. Эту церковную истину Ефрем Сирин выразил бессмертными словами: "Никого прежде конца не ублажай и ни в ком прежде смерти не отчаивайся". Поскольку земной конец его уже прошел, мы имеем право это сказать.

(...)

Православная община, 1997, N 39

Экстрасенсорные способности могут быть естественного происхождения — врожденного или приобретенного специальным обучением. Так нам свидетельствуют жизненная практика и современная наука. Известно не мало случаев, когда “сверхъестественные” способности проявлялись у человека в экстремальных ситуациях, связанных с угрозой для жизни, после тяжелых черепно-мозговых травм или нейроинфекции и так считают некоторые святые отцы Православия.

Обратимся к старцу Силуану. В главе о прозорливости и ее видах читаем, что встречаются три вида прозорливости: "первый — в силу естественной некоторым людям интуиции, повышающейся от постнического жития; второй — по действию демоническому и третий — по дару благодати".

К какому же виду прозорливости можно отнести ясновидение экстрасенса? Только к первым двум, ибо третий вид, по дару благодати, дается Богом только избранным после многих десятков лет подвижнической жизни во Христе, "а гордому он вообще не дается".

Рассмотрим более внимательно первые два вида прозорливости. "Первый вид", по мнению старца Силуана, "для благочестиво настроенного и смиренного человека может быть полезен и добрым образом использован, так как содействует более тонкому хранению заповедей Христа по отношению к ближнему. Гордому и страстному он повредит, ибо умножает поводы ко страстям и открывает большие возможности их удовлетворения".

“Второй вид чрезвычайно опасен для тех, кто его принимает, ибо рано или поздно приведет к болезненному нарушению всех душевных и духовных сил человека, исказив и самый облик его... при этой прозорливости, если и появляется иногда способность "прочитать" чужую мысль, то все же глубокий внутренний человек остается недоступным. С несколько большей достоверностью она иногда проявляется по отношению к событиям, имеющим внешний характер. Тем, кто ее принимает, она дает случаи к услаждению тщеславием... и в силу вообще разрушительного, разлагающего свойства демонических действий причиняет страдания ее обладателям, что становится явным лишь по прошествии долгого времени.”

Поэтому не торопитесь радоваться, если у вас появилась та или иная экстрасенсорная способность. Не бросайтесь сломя голову в целительство, в предсказательство. Даже если эти дарования у вас возникли в силу ваших естественных способностей, не увлекайтесь ими, будьте осторожны, помня что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить; противостойте ему твердою верою (1 Пет. 5, 8). Любое сверхъестественное энергетическое воздействие не остается незамеченным в мире духовном, а привлекает к автору его пристальное внимание нечистых духов, которые с этого момента всячески пытаются подчинить его своему влиянию. И для человека, не знакомого с духовным миром, страстного и не защищенного верой, постом и молитвой, это бывает гибельно. Поэтому лучше идти изведанным царским путем святых отцов — путем смирения, терпения, любви, поста, молитвы. Ибо только тот может получить благодать духоносных дарований и ими служить людям, кто откажется ради Христа от себя, своей самости, от естественных и бесовских дарований, разжигающих эту самость, и будет искать Христа на церковном пути покаяния и молитвы.

(...)


В статье использовались материалы:

"Люди и демоны" свящ. Родион; ""Православные колдуны" - кто они?" иеромонах Анатолий (Берестов), А. Печерская.


Orthodox Wannabe League (Wablenica, O.W.L.)

Выпуск составлен Российской Ассоциацией преподобного Силуана Афонского

Мнение составителей может не совпадать с мнением авторов текстов, имеющихся в Интернете. Составители не несут ответственности за информацию, поступающую из Интернета.

Комментарии или отзывы на материалы наших предыдущих бюллетеней принимаются к публикации, если они достаточно аргументированы и не содержат оскорбительных выпадов в адрес оппонентов. В противном случае присылаемые замечания оставляются без внимания (не обсуждаются и не рецензируются).